(Рецензия иа учебное пособие «Страницы истории земли Пермской. Ч.2: Прикамье в ХVIII-ХХ вв.» / Под редакцией А. М. Белавина – Пермь, 1997)

Издание учебного пособия по истории родного края можно только приветствовать, тем более что издано оно большим тиражом. Красочная обложка, иллюстрации, хронологические таблицы, интересные выдержки из документов – все это, безусловно, вызывает интерес к книге. В пособии приводится немало интересных фактов, некоторые из них впервые вводятся в научный оборот.

Но отмечая определенные положительные стороны издания, хотелось бы обратить внимание на его недостатки, которые перекрывают все то позитивное, что имеется в учебном пособии. Целый ряд суждений, трактовка некоторых событий, содержащихся в пособии, являются спорными, противоречат общепринятым в исторической науке подходам. Некоторые положения и даты являются просто ошибочными, что дезориентирует школьников, вносит сумятицу в их знания и наносит огромный вред изучению истории вообще и истории родного края в частности. Многие из спорных тезисов вполне могли бы стать материалом для научной статьи дискуссионного характера, но никоим образом не должны были включаться в школьное пособие, издаваемое массовым тиражом.

Так, трудно согласиться с утверждением, что «медь активно использовалась казной в монетном деле», применительно к XVII в. (с. 7). Попытку чеканить медные монеты предпринял Алексей Михайлович в 1654-1663 гг., приравняв их по стоимости к серебряным. Но после «Медного бунта» правительство отказалось от чеканки медных монет. В 1700 г. Петр I возобновил использование меди в качестве монетного металла, но медные монеты не заменяли собой серебряные (с. 9), а чеканились наряду с ними. Никаких выплат, контрибуции перед Северной войной Россией Турции не производилось. После взятия Азова в ходе переговоров с Турцией Россия добилась прекращения ежегодных выплат Крымскому хану.

Совершенно новой и достаточно необычной выглядит трактовка причин Северной войны. По мнению А. М. Белавина, России, для того чтобы стать великой державой, нужно было победить другую великую державу, и Петр I выбрал в качестве противника Швецию! (с. 8). Очень смело и оригинально. Правда, непонятно, какое отношение имеет к этой войне борьба за выход в Балтийское море.

Одно из самых спорных утверждений: «Приписной труд — это одна из форм раннекапиталистического труда» (с. 23). Из этого следует, что «всегда в горнозаводской промышленности преобладал вольнонаемный капиталистический по форме привлечения труд» (с. 26). Авторы явно идеализируют положение приписных крестьян в Пермском крае. Они получали деньги за работу, но эта категория населения (государственные крестьяне) несла основное тягловое бремя в государстве, что приводило к значительным недоимкам и жесточайшему «правежу». Внеэкономическое принуждение приписных крестьян ни в коем случае нельзя определять как форму раннекапиталистического труда, который был основан на вольнонаемном характере. Авторы сами себе логически противоречат, определяя труд приписных крестьян как разновидность крепостнического. Как можно называть это раннекапиталистическим трудом, если некоторые зажиточные крестьяне вынуждены были нанимать вместо себя работников на заводы, то есть, никакой экономической выгоды для государственных крестьян работа на заводах не представляла. Авторы не упоминают о мастеровых и работных людях крепостного состояния, которые, по подсчетам академика С.Г.Струмилина, составляли 57% среди постоянного населения заводов. Ни слова не говорится о такой категории работных людей, как «вечноотданные».

Встречаются в тексте и просто ошибки в датах. Так, утверждается, что заводчикам разрешили покупать деревни с крестьянами в 1724 г., хотя на самом деле указ об этом последовал в 1721 г.

Авторы считают датой возникновения Перми 1781 г., а не 1723-й (дата основания Егошихинского завода). Подобное утверждение является спорным, большинство историков считают датой основания Перми 1723 г. Это тем более выглядит странным, поскольку в 1998 т. достаточно широко отмечалось 275-летие Перми. Точка зрения авторов спорная, зачем навязывать ее школьникам?

Совершенно неудовлетворительно показаны сложные процессы, проходившие на Урале в ходе Крестьянской войны под руководством Е.И.Пугачева. Авторы вообще избегают использовать этот термин, который до сих пор является общепризнанным, позволяющим отделять обычные крестьянские движения и бунты от более массовых выступлений, принимающих характер гражданской войны. Движение Пугачева показано крайне поверхностно и проиллюстрировано с «новых» позиций (пугачевский бунт, пьяные казаки-мародеры и т.п.), далеко не всегда объективно. Почему-то акцентируется внимание на второстепенных деятелях восстания (Абдулов, Дьяконов), но, описывая осаду Кунгура, авторы не упоминают таких выдающихся сподвижников Пугачева, как И.Белобородов, Салават Юлаев (национальный герой башкирского народа). Не совсем точно излагаются обстоятельства взятия Осы, гарнизон которой сопротивлялся три дня, и только исчерпав все ресурсы, вынужден был капитулировать. Если следовать логике авторов, то практически все крепости брались Пугачевым обманом. Совершенно не раскрыты причины этой мощной гражданской войны, потрясшей Российскую империю. Юному читателю будет непонятно, почему работные и мастеровые Урала «уровень жизни (которых) был очень высок», активно участвовали в Крестьянской войне, придав ей второе дыхание после разгрома восставших под Оренбургом.

Замедление темпов развития уральской горнозаводской промышленности наблюдается с конца XVIII в., а не в первой половине XIX в. Причинами этого большинство историков считают сокращение экспорта металла, отсталость уральской промышленности, основанной на дешевом подневольном труде. Говорить об общем застое в промышленности в первой половине XIX в. не совсем правильно, так как со второй трети XIX в. начинается ее рост, а на рубеже 30-40-х гг. промышленный переворот. Авторы ни слова не говорят о сути промышленного переворота, и начинают его в первой половине XIX в., а заканчивают «не ранее 80-х гг.». Но в 80-х годах промышленный переворот завершился лишь в основных отраслях промышленности, а на Урале это происходит только в начале 90-х гг. Тем более странным выглядит утверждение о том, что «завершающая стадия промышленного переворота в России (два последних десятилетия XIX в.) базировалась в основном на уральской металлургии» (с. 70).

Очень поверхностно и не совсем точно изложены причины закрытия и разрушения заводов Волго-Вишерского общества. Заводы оказалось дешевле разрушить, чем платить достаточно высокие земские платежи.

Утверждение, что Кизеловский угольный бассейн был единственным на Урале, не соответствует действительности – а как быть с Егоршинским? Неверным является и положение о том, что первые монополистические объединения на Урале появились в 1907 г. Они появились в 1904 г. (кровельное железо), кроме того, в организованном в 1903 г. синдикате «Гвоздь» участвовали и уральские промышленники.

Авторы пособия очень вольно обращаются с названиями различных организаций и учреждений. Так, «Кустарно-промышленный банк Пермского губернского земства» они называют «Кустарным банком при губернском земстве» (с. 95). Утверждение о том, что позднее этот банк заменили Кассой мелкого кредита, сомнительно, поскольку в 1914 г. банк существовал. Открытие Купеческого банка в Перми состоялось 8-го, а не 10 января 1912 г. Подобных неточностей и ошибок можно привести массу.

Образно и красочно рассказывая о Сибирском тракте, авторы утверждают, что «по Сибирскому тракту следовали А.Н.Радищев, декабристы, петрашевцы (в том числе Н.Г.Чернышевский)», разве Н.Г.Чернышевский входил в кружок петрашевцев? Вообще, глава V «Жизнь Перми в XIX – начале XX в.» о жизни Перми почти и не рассказывает. В ней дается характеристика губернского центра, пути сообщения – одни официальные факты и цифры. Жизни города как такового и нет. Читать такую главу просто скучно.

Очень много неточностей в главе, посвященной реформам 60-70-х гг. Александр II предписал создать «Губернские комитеты об улучшении быта помещичьих крестьян», а не «Дворянский комитет об улучшении быта крестьян». В Петербурге был создан «Главный комитет по крестьянскому делу», а не «Главный комитет по крестьянскому вопросу» (с. 101).

Неверное представление создается о временнообязанном состоянии. Так, авторы утверждают, что «после утверждения указанных документов (т. е. заключения выкупной сделки и подписания Уставных грамот), крестьяне переходили в разряд крестьян-собственников» (с. 102). Но Уставные грамоты здесь совершенно ни при чем, поскольку они определяли размеры повинностей крестьян, находившихся во временнообязанном состоянии. На подписание Уставных грамот правительство отводило два года, и в 1863 г. истекал срок их подписания. Заключение выкупной сделки, после которой крестьяне действительно переходили в разряд крестьян-собственников, не ограничивалось какими-либо временными рамками. Только в 1881 г. правительство предписало в течение двух лет завершить выкупную операцию. Вряд ли корректно утверждение, что «собственником всех земель оставалось государство». Во-первых, не всех земель, так как были частновладельческие земли (дворянские, церковные, монастырские, купеческие, мещанские, крестьянские); во-вторых, земли после реформы 1861 г. переходили крестьянским общинам в неполное владение (без права продажи). Круговая порука существовала в общине и до реформы. Выгоны оставались в совместном пользовании, крестьяне не получали их бесплатно.

Путано представлена роль государства в выкупной операции. Известно, что крестьяне не могли выплатить установленную сумму выкупа, поэтому в выкупную операцию вмешалось государство, взяв на себя 80% этой суммы. Крестьяне должны были в течение 49 лет платить государству выкупные платежи, которые были отменены только в 1906 г. О каких рассрочках идет речь, и что значит «многие не вернули ссуду вплоть до 1917 г.» (с. 103), можно только гадать. На удельных и государственных крестьян были распространены основные положения реформы 1861 г., а не только реформы управления (с. 103).

Культурная жизнь Прикамья в начале XX в. представлена очень поверхностно и слабо.

Непонятно, каким образом в Пермь с 1881 г. поступают издания «Земли и воли» (с. 135), если она в 1879 г. раскололась на «Народную волю» и «Черный передел»?

Странным выглядит утверждение о том, что депрессия на Урале продолжалась вплоть до 1911 г. (с. 139). В литературе отмечается факт начала роста уральской промышленности не с 1909 г., как было в целом по стране, а с 1910 г.

Пермский губернатор А. П. Наумов все же не «сам принял участие в демонстрации по освобождению политических заключенных из городской тюрьмы» (с. 143), а его к этому принудили демонстранты.

Много неточностей и спорных суждений содержит глава, посвященная революции и гражданской войне. Уже первое предложение вызывает возражения: «В феврале 1917 г. в России происходит буржуазно-демократическая революция, в ходе которой …установлена демократическая республиканская власть Временного правительства». Можно согласиться с тем, что в феврале началась революция в России, но не закончилась в течение нескольких дней, а продолжалась, и в октябре переросла в гражданскую войну. Как можно говорить о «республиканской власти», если Россия официально была провозглашена республикой только 1 сентября 1917 т.? Спорным является утверждение о переходе власти на местах комиссарам «Временного собрания» (вероятно Временного правительства) и земским органам, а в городах – к городским Думам. Еще до назначения комиссаров Временного правительства на местах, в том числе в Прикамье, создаются организации типа Комитетов общественной безопасности, объединившие всех противников самодержавия. Именно они первое время осуществляли власть на местах, в том числе в Перми. Кое-где подобную роль пытались играть Советы в союзе с земствами и городскими думами. По поводу братаний «гимназистов с городовыми» (с. 151) авторы явно преувеличивают.

Декларативным выглядит утверждение, что «тяжелое положение молодой республики (?) было усугублено пропагандой левых партий, развалом фронта и возникновением во многих местах Советов. Последнее создавало ситуацию двоевластия (?), а точнее полного бездействия властей (?). Паралич власти, активная агитация, самовольный уход солдат и матросов из частей, полное бессилие правоохранительных органов вызвали рост преступности, что усилило продовольственный и топливный кризис (?)». Хотелось бы видеть аргументацию этих положений. Кто имеется в виду под «левыми партиями»? Меньшевики и эсеры на первый план выдвигали национальные интересы, спасение страны. В первые месяцы после февраля развала фронта все же не было. Что понимается под «двоевластием»? Насколько оно было реальным? Каким образом рост преступности способствовал усилению продовольственного и топливного кризиса? Главной причиной этого была, как известно, разруха на транспорте.

Хотелось бы узнать, что за распоряжения издало Временное правительство, «направленные на прекращение двойственного положения масти, на пресечение антиправительственной и подстрекательской агитации» (с. 152). Нам о таковых ничего не известно. Тем более странным выглядит утверждение, что, «выполняя эти приказы, части Пермского гарнизона 25 июня разогнали эсеро-большевистскую демонстрацию». Никаких таких приказов не было. Напали на демонстрацию солдаты украинской роты, недовольные антивоенными, пораженческими лозунгами. Утверждение о том, что «части Пермского гарнизона… разогнали демонстрацию» — не соответствует действительности. Как и то, что демонстрация была «эсеро-большевистской», поскольку ее организаторами были Пермский и Мотовилихинский комитеты большевиков и Мотовилихинский Совет рабочих и солдатских депутатов. Пермский комитет эсеров призвал воздержаться от участия в демонстрации. Далее: «Земцы… создают белые боевые дружины и Белую гвардию». Очень хотелось бы узнать, где именно?

После июльских событий большинство, а не «ряд» Советов Прикамья осудили выступление большевиков в Петрограде. Большевистские организации Прикамья боролись не столько против Советов, сколько против меньшевиков и эсеров. Тем более что среди уральских большевиков было немало сторонников лозунга «Вся власть Советам!», хотя официально он был временно снят по предложению Ленина после июльских событий.

В сентябре-октябре крупных стачек не было, за исключением железнодорожной забастовки. Областной комитет большевиков высказался вообще против забастовок, чтобы не давать предпринимателям повода для локаутов. Своеобразно трактуются авторами решения Пермской окружной конференции большевиков по вопросу о Красной гвардии. Так, утверждается, что конференция «принимает решение об усилении Красной гвардии и о разработке плана вооружения народа, то есть большевики окончательно берут курс на подготовку вооруженного выступления». В постановлении конференции о Красной гвардии было всего два пункта: «Предвидя близость решительной схватки между пролетариатом и… контрреволюцией, …конференция считает необходимым: 1) Немедленную организацию Красной гвардии вокруг Советов рабочих и солдатских депутатов. 2) Разработку и осуществление плана вооружения народа в связи с предстоящей демобилизацией армии». На наш взгляд, трактовка решений конференции, предлагаемая авторами пособия, не соответствует содержанию документа.

Неверным является и утверждение о том, что к 5 ноября в Перми была установлена Советская власть. К тому времени власть в городе принадлежала Революционному комитету, в который входили представители меньшевиков, эсеров и городской Думы. Только 23 ноября заседание Пермского объединенного Совета большинством голосов высказалось за переход власти в его руки. Власть Советов и власть большевиков – не всегда одно и то же. Главной действующей силой погрома 4 ноября были солдаты, а не жители губернского центра.

Не совсем точно излагается ход событий в Осе (с. 153). Военно-революционный комитет, организованный 6 ноября, не был подпольным. В его состав входили представители Советов, земства, уездной милиции. Позднее вошли и представители политических партий, в том числе и кадеты. В Оханске не было стрелковой роты, а располагались команды Отделения конского запаса и конвойная. В Соликамске власть большевиков установлена не «благодаря вооруженному давлению со стороны Совета», тем более что Совет был эсеро-меньшевистский, а с помощью отряда Красной гвардии из Лысьвы. В Чердыни Совет принял решение о переходе власти в свои руки 23 января 1918 г. В городе была создана «рабочая дружина», а не Красная гвардия. Странным выглядит утверждение, что к апрелю удалось установить Советскую власть в большинстве волостей, и к тому же времени «сеть ревтрибуналов распространилась на большинство волостей» (с. 154). Как могла быть проведена «массовая национализация» в декабре 1917 — июне 1918 г., когда Декрет о национализации крупной промышленности был принят лишь 28 июня 1918 г.?

Некорректным выглядит утверждение о том, что «заправляли в комбедах, как правило, пьяницы и бездельники» (с. 155).

3-я армия Восточного фронта была создана из войск Северо-Урало-Сибирского фронта, действовавших на Златоустово-Челябинском и Екатеринбургском направлениях, а не из отрядов и частей Пермского округа (с. 159). Против частей 3-й армии во время Пермской оборонительной операции действовали Екатеринбургская и Прикамская группы Сибирской армии, в состав Екатеринбургской группы входили 1-й Средне-Сибирский корпус и 2-я чешская дивизия. Именно они и взяли Кунгур и Пермь. 24 декабря приказом Колчака Екатеринбургская группа реорганизована в Сибирскую армию в составе 1-го Среднесибирского корпуса, 3-го Степного Сибирского корпуса. Боткинской дивизии и Красноуфимской бригады.

Количество жертв как красного, так и белого террора, приводимое авторами, вызывает сомнения. Берутся данные из газет или воспоминаний и не перепроверяются. Так, в Осе проживало около 6 тыс. жителей, а количество трупов, обнаруженное сразу после занятия города белыми, составило «пока около 2 тыс.» (с. 163). Получается, что треть всех жителей расстреляна? Более 8 тыс. красноармейцев и сочувствующих Советской власти расстреляна в Кизеловском районе. Численность 3-й армии составляла около 30 тыс. Не слишком ли много оказалось в плену, и почему именно в районе Кизела?

Очень подробно рассказывается об убийстве Михаила Романова. Называть его «царем на несколько мгновений» нет достаточных оснований. Он не принял этого титула и не «венчался» на царство. Откуда авторы взяли «Манифест о преобразовании России в конституционную монархию», якобы подписанный Михаилом, остается только догадываться.

На наш взгляд, слишком много внимания уделено тракторному отряду Г. Вэра.

В хронологической таблице в конце 9-й главы приводится дата 24 декабря 1918 г. — «освобождение Перми Колчаком». Почему «освобождение»? Почему нет даты занятия Перми красными, или «освобождения» ее от Колчака?

1922-1924 гг. называются годами «введения нэпа» Но известно, что началом нэпа считается все же март 1921 г., решения X съезда партии. Именно такая дата начала нэпа приводится во всей учебной и научной литературе. Хронологические рамки «большого террора», организованного властями – с августа 1937 до ноября 1938 г., а не 1936-1938 гг.

Почему-то в главе о Великой Отечественной войне нет ни слова о ГУЛАГе, репрессиях, трудармейцах.

В пособии имеется большое «Приложение». Но нужна ли столь подробно «Бытовая культура»?

В книге много рисунков, но качество их оставляет желать лучшего. Странно выглядят крестьяне конца XVIII в. в. головных уборах, напоминающих шляпы (с. 128), как и изображение крестьянской избы, более похожее на лубочную картинку. Схема «Гражданская война в Прикамье» на форзаце в конце книги очень неконкретна. Так военные действия не изображаются. Что это за войска Антанты на Урале? Крестьянские восстания 1918 г. уже не называют «кулацкими».

Очень много стилистических ошибок, выражений, которым не место в учебном пособии. Например: «Управляющий, не будь дурак, потирая побитые места…» (с. 8). Или: «перепрофилировка» (с. 65). Наверное, правильнее было бы: «перепрофилирование». Еще пример: «Местные власти с собачьим рвением бросились исполнять страшные директивы Центра» (с. 163). Подобный стиль может быть уместен в публицистике, но не в учебном пособии. Создается впечатление, что у пособия не было литературного редактора.

Можно приводить еще много примеров спорных суждений, некорректных выражений и просто ошибок, лишних, совершенно не нужных подробностей. Но и приведенного вполне достаточно, чтобы сделать вывод: данное пособие принесет школе больше вреда, чем пользы. Оно может, после некоторой доработки, использоваться как «Книга для чтения по истории края», но не как обязательное учебное пособие. Навязывать школьникам спорные, дискуссионные, а то и просто неверные суждения – противоречит педагогической науке. Можно спорить с коллегами, отстаивать свою позицию в научных публикациях, но нельзя делать учащихся жертвами своих подходов, своего толкования в изучении истории края.

Опубликовано:
Страницы прошлого: Избранные материалы краеведческих
Смышляевских чтений в Перми. – Вып.2. – Пермь, 1999. – С.224-231.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *