Обозначение «архивофильство» возникло по аналогии с «библиофильством». В общих чертах оно находится в таких же генетических отношениях с понятиями «архивоведение», «архивное дело», как и «библиофильство» – с понятиями «книговедение», «книжное дело». Оно терминологически закрепляет непреложный сам по себе факт существования, наряду с профессиональным сообществом историков-архивистов, любителей архивного дела, составляющих в своей совокупности определённый сегмент универсального собирательского мира. Но если о библиофильстве как общественном феномене говорится часто и достаточно глубоко, особенно в последние десятилетия, если даже бытует, пусть и формально не узаконенное, понятие «библиофиловедение», то архивофильство пока не привлекло к себе необходимого внимания ни со стороны специалистов, ни со стороны широкой публики. Более того, среди работников архивных служб, по моим наблюдениям, сложилось явно негативное отношение к коллекционерам как якобы конкурентам, мешающим притоку ценных материалов в государственные хранилища. У любителей, напротив, есть свои претензии к профессионалам. Гласное обсуждение этой застарелой проблемы, загнанной в узкие, сугубо ведомственные рамки, могло бы заставить и тех, и других взглянуть иначе на характер своих взаимоотношений.
Архивофилов условно можно разделить на две основных категории. К первой принадлежат те, кто осознает всю важность накопления и сбережения исторически значимых документов на личностном или династических уровнях. Речь идёт о собирателях и владельцах домашних, часто наследственных архивов, в которых отражены судьбы одного или нескольких представителей данного семейства. Фамильные архивы складываются десятилетиями, а то и веками. Они составляют значительную долю всего массива личных фондов, находящихся на государственном хранении. Подобного типа архиволюбы обычно видят свою задачу преимущественно в том, чтобы свести к минимуму утраты родовых бумаг. Чиновники из архивных органов, как правило, благожелательно относятся к обладателям таких собраний, декларируют готовность вести с ними переговоры о дальнейшей участи коллекции. Однако, как показывает практика, формальное отношение архивистов к своим рабочим обязанностям зачастую бывает причиной того, что незаурядные домашние архивы лишаются государственной опеки, становятся бесхозными, выморочными и обречены на гибель (во всяком случае, как целостные собрания).
Другая часть архивофилов, гораздо меньшая по численности, но несравнимо более энергичная и целеустремленная – это коллекционеры-поисковики, увлечённые самим процессом «охоты» за любопытными для историков документами. Обычно такое пристрастие сочетается с библиофильскими наклонностями собирателя (как это было, скажем, у корифеев отечественного книжничества Н. П. Смирнова-Сокольского и В. Г. Лидина). Создание библиотеки редких изданий невольно сопряжено с интенсивной разыскательской деятельностью, в результате чего книжное ядро собрания обрастает сопутствующими материалами архивного назначения. Трудно представить библиофила, который оставался бы равнодушен к документальным свидетельствам минувших эпох. Вот и Евгений Дмитриевич Петряев, герой наших чтений, никогда не упускал случая приобрести какую-нибудь интересную бумажную реликвию. Библиофильство и архивофильство идут, так сказать, рука об руку.
В связи с этим стоит вспомнить некоторых наших современников, которые способны служить образцом гармонического соединения библио- и архивофильского начал. Москвич Н. М. Чернов, будучи орловским уроженцем, сосредоточился на собирательстве сведений о жизни и творчестве своего земляка – И. С. Тургенева. Его уникальная коллекция состояла как из прижизненных и ранних посмертных изданий тургеневских сочинений, многообразной литературы об авторе «Отцов и детей», так и из различных документальных свидетельств, прямо или косвенно соприкасающихся с магистральной тургеневской темой. О богатстве и общественной ценности можно судить по нескольким его каталогам, отпечатанным, впрочем, ничтожным тиражом (1978–1982). Черновское собрание пополнялось за счёт многих источников, включая недоступные для рядовых советских граждан зарубежные каналы. Но дело было, разумеется, не в том, что Н. М. Чернов, занимая престижную должность в партийных органах, имел возможность добывать соответствующие материалы, а в том, что он, будучи прирождённым собирателем, этими благами в полной мере воспользовался. В итоге образовалась замечательная по качеству коллекция, которая, насколько мне известно, уже стала общественным достоянием на Орловщине…
Страстным коллекционером старинных бумаг был ленинградец М. С. Лесман. Обладая исключительным упорством в достижении своих целей, он сумел составить одно из лучших в стране частных архивных собраний. В нём были представлены, например, все знаменитые персоны русского Серебряного века. Материалы хранились в специальных коробках и размещались в алфавите имён… Собирательские уроки М. С. Лесмана хорошо усвоил В. А. Петрицкий (Санкт-Петербург), один из сопредседателей Организации российских библиофилов. Он владеет крупнейшей коллекцией рукописных и иконографических материалов, посвящённой труженикам культуры и гуманитарных наук. Основную её часть он уже пожертвовал Российской национальной библиотеке. Аннотированное описание этих бумаг вошло в каталог «Врезанные в память письмена…» (СПб., 1998). Сейчас В. А. Петрицкий готовится передать в дар той же библиотеке единственную в своём роде коллекцию, связанную с личностью и философским наследием лауреата Нобелевской премии мира А. Швейцера. Публикации В. А. Петрицкого по материалам собственного собрания неизменно привлекают внимание специалистов.
Гораздо реже встречаются чистые архивофилы, сосредоточенные только на собирательстве исторических реликвий. Объектами их разысканий являются: творческие рукописи (черновики и беловики), гранки и вёрстки с авторской правкой, письма, дневники, мемуарные записки, деловые и семейные бумаги, фотографии, газетно-журнальные вырезки, гравюры, малая графика, особые экземпляры книг (с маргиналиями, инскриптами, экслибрисами, специальными вложениями и т. п.), различные летучие издания, иконография, отдельные оттиски публикаций, однодневные газеты, памятки заседаний, пригласительные билеты, визитные карточки, буклеты, вообще разнообразная печатная мелочь, которая в будничной суете гибнет в первую очередь. Впрочем, содержательный и хронологический разброс собирательских вожделений не поддается никакому учёту.
Примером такого типа архивофилов мог бы служить московский бухгалтер В. Г. Данилевский. Свой досуг он посвящал разысканию различных раритетных бумаг. Им найдено огромное количество документов, относящихся к «золотому» и «серебряному» векам отечественной культуры, даже обнаружен неизвестный прежде автограф А. С. Пушкина. Наиболее значимые материалы поступали от него в Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина. Кстати, остатки коллекции после смерти владельца поступили в собственность автора этих строк.
Среди фанатиков архивофильства изрядную долю составляют те, кто избрал для себя региональный аспект собирательства. Об этих подвижниках краеведения особенно уместно говорить здесь, в городе, где жил Е. Д. Петряев, олицетворявший собою лучшие черты исследователей провинциальной старины. Архивофилы из числа краеведов добиваются серьёзных успехов за счёт сужения тематической базы собирательства и, следовательно, большей концентрации поисковых усилий. Есть люди, которые наделены особым талантом – извлекать из небытия и спасать от окончательной гибели архивные памятники. Таков в Воронеже – журналист и издатель В. Л. Елецких, а в Перми – историк В. С. Колбас. О последнем надобно добавить: свой богатейший земляческий архив он содержит в идеальном порядке, сам оформляет, реставрирует, переплетает «дела»; часть материалов передана им в местное государственное хранилище.
Итак, сотрудникам архивных ведомств следовало бы не конфликтовать с самодеятельными архивистами, а, напротив, всемерно перенимать их поисковый опыт, привлекать их, наряду со специалистами, в состав своих учёных советов, участвовать в совместных методических программах. Ведь личные архивные собрания – это неисчерпаемый резервуар, из которого пополняется национальный архивный фонд. Потенциал, заложенный в стихийном архивофильском движении, необходимо использовать с гораздо большей отдачей, чем сейчас. Мне уже доводилось поднимать эти наболевшие вопросы на страницах ежегодного «Воронежского вестника архивиста» (2006, 2007). Хотелось бы, чтобы их заметила и обсудила федеральная архивоведческая пресса. Не пора ли для начала озаботиться тем, чтобы разрозненные знания о российских архивофилах сконцентрировать в едином информационном своде?!
Источник: Девятые Петряевские чтения: Материалы научной конференции (Киров, 23—24 мая 2008 года). — Киров, 2008. — С.11-13.